Секретные операции генштаба ссср. Операции советской разведки. Разгром "Таежного штаба"
В истории российской Службы внешней разведки (СВР) было немало успешных операций. О некоторых написаны книги, созданы фильмы. Другие остались практически "за кадром". По разным причинам. Но, думается, не всегда оправданно.
Об одной такой, поистине уникальной операции, которая была проведена в начале 60-х годов минувшего века во Франции, я и хочу рассказать. Тем более что журналистские пути-дороги в свое время свели меня с главными исполнителями этой операции, получившей название "Карфаген".
С 1956 г. я работал в Париже, где был открыт первый зарубежный корреспондентский пункт Советского радио. В посольстве и других советских представительствах работали в тот период несколько моих однокурсников по МГИМО. Все они в институте изучали французский язык. Поэтому я был удивлен, когда однажды во дворе посольства, находившегося тогда на улице Грёнель, увидел вдруг деловито шагавшего Виталия Уржумова. В институте он специализировался по английскому языку.
"Ты что тут делаешь?" - спросил я его. "Приехал на работу в качестве атташе посольства", - ответил он.
В студенческие годы мы были просто добрыми товарищами. А в Париже быстро сдружились семьями. Этому, наверное, способствовало то, что жили мы не в посольских домах, а на городских квартирах.
Догадаться, что Виталий занимается не только дипломатической работой, было нетрудно. Но прошло немало лет, прежде чем, уже в Москве, я узнал подробности его миссии, которая начиналась, точно как шпионский детектив.
В один из погожих декабрьских дней 1959 г. Виталий в темном плаще и черном берете, какие носили большинство французов, подошел к кинотеатру на улице Афин в центре Парижа. Возле входа супружеская пара рассматривала афишу. Обратившись к мужчине, Виталий спросил по-английски: "Простите, вы не англичанин?" - "Нет, я американец", - ответил тот. "А не могли бы вы разменять мне 10 франков?" Вместо ответа мужчина вынул из кармана монету в 5 немецких марок. "Меня зовут Виктор", - с ударением на последнем слоге сказал улыбнувшись Виталий и, пожав мужчине руку, предложил ему и его спутнице отметить встречу в ближайшем кафе.
Так состоялось знакомство нашего разведчика В. Уржумова с сержантом американской армии Робертом Ли Джонсоном и его женой Хеди, австрийкой по рождению. В ходе непродолжительной дружеской беседы договорились встречаться ежемесячно. А перед тем как распрощаться, Виктор передал Джонсону пачку из под сигарет, в которую были вложены плотно свернутые зеленые купюры. "Это вам подарок к Рождеству".
| Основные участники операции "Карфаген" | |
|
Резидент Парижской резидентуры КГБ А.И. Лазарев. |
|
|
|
|
|
|
|
Агент "про запас"
Джонсон был завербован КГБ в 1953 г., когда проходил службу в гарнизоне американских войск в Западном Берлине. Повздорив со своим армейским начальством, он сам, вместе с Хеди, которая была еще его невестой, перешел в Восточный сектор и попросил в советском посольстве политического убежища. Но после проведенной с ним обстоятельной беседы он согласился, что на предложенной ему работе сможет лучше отомстить своим обидчикам. Хотя завербовали его, скорее, "про запас", понимая, что сколько-нибудь ценной информации в его положении он обеспечить не сможет.
Однако, Джонсон старался, осваивал приемы конспирации. К разведывательной работе он привлек и Хеди, которой была определена роль связной, и даже своего друга Джеймса Аллена Миткенбо. Свой профессиональный рост как разведчика Джонсон подтвердил, когда в 1956 г. был переведен в CШA и стал служить охранником на одной из ракетных баз. Выполняя поручения нашей разведки, он добывал планы размещения ракет, фотографии, а однажды умудрился заполучить и передать образец ракетного топлива. И когда встал вопрос о заключении нового контракта с армией, Джонсону с его возросшим потенциалом помогли добиться назначения во Францию, где в ту пору размещались штаб командования американских сил в Европе и верховный штаб союзных сил НАТО.К тому времени, когда Виталий-Виктор установил с ним контакт, Джонсон уже служил на американской базе в Орлеане, в 115 км от Парижа.
Правда, возможности для получения информации были там у него весьма ограниченные. Да и общаться с ним было непросто. Нашим дипломатам, чтобы выехать за пределы 30-километровой зоны вокруг Парижа, требовалось тогда заранее, за 48 часов, направить в МИД Франции ноту с указанием вида транспорта и конечного пункта поездки.
Поэтому именно Джонсон приезжал в Париж на встречи, главной темой которых было обсуждение возможностей его перевода поближе к штабным структурам армии США и НАТО, размещавшимся в столице и ее пригородах.
Летом 1960 г. у Хеди начались приступы психического расстройства, и она была помещена в американский военный госпиталь в одном из пригородов французской столицы. В этой связи Джонсон обратился к начальству с просьбой о переводе, указав, что его жене необходимо жить вблизи госпиталя. Получив отказ, он разговорился с одним из штабных сержантов, который посоветовал ему попытаться устроиться в центр курьерской связи вооруженных сил США, находящийся в парижском пригороде Орли.
"А что это такое?" - спросил Джонсон. "Это такая почта для пересылки секретных материалов", - пояснил доброжелательный коллега. Оказалось, что курьерскому центру как раз требовалось пополнить штат охраны. И просьба Джонсона о переводе была удовлетворена. Из завербованного "про запас" Роберт Ли Джонсон превращался в ценнейшего агента.
| документальная съемка | |
|
|
|
|
|
|
Сейфовая комната
Американский курьерский центр представлял собой невысокое бетонное сооружение с единственной дверью, окруженное забором с колючей проволокой. Оно находилось у самого края обширной территории аэропорта Орли, в те годы главного аэропорта французской столицы. Отсутствие вывески и постоянная вооруженная охрана подчеркивали важность объекта.
В этих условиях проникновение внутрь казалось невозможным. Но игра стоила свеч. Началось изучение центра. Участив встречи с Джонсоном, Виктор подробно расспрашивал его о режиме работы и организации охраны, просил внимательно запоминать все, когда тот сможет бывать внутри.
Постепенно выяснилось, что за входной дверью находилась небольшая приемная со столом для разборки почты. А основную часть внутри бункера занимала сейфовая комната. Войти в нее можно было, лишь открыв две массивные стальные двери. Первая запиралась на засов с двумя висячими замками, снабженными шифркодом. А вторая имела внутренний замок с ключом сложной конфигурации.
Раз или два раза в неделю плечистые военные курьеры привозили из США почту, упакованную в кожаные сумки, прикрепленные специальными наручниками к запястьям рук. Дежурный офицер и кто-то из сотрудников, в том числе и охранников, допущенных к работе с секретными документами, принимали корреспонденцию, сортировали ее и уносили в сейфовую комнату, чтобы разложить по стеллажам.
Через некоторое время другие курьеры забирали почту и в таких же кожаных сумках развозили ее по адресам во Франции и сопредельных странах-членах НАТО. Путем наружного наблюдения удалось установить, что, помимо посольства США в Париже, почта поступала в штабные структуры НАТО и размещавшихся в Европе американских воинских соединений, включая базировавшийся в Италии 6-й флот.
Первоочередной задачей, которую предстояло решить, чтобы приблизиться к заветной цели, стало получение Джонсоном допуска к работе с секретными документами. Это предполагало спецпроверку, которой он опасался. Новые соседи во время повторявшихся у Хеди приступов слышали, конечно, как она кричала, что ее муж шпион. И хотя всерьез никто это не воспринимал, в ходе спецпроверки подобные факты могли вызвать необходимость более глубокого расследования.
К счастью, соглашение, регулировавшее пребывание вооруженных сил США на территории Франции, исключало проведение американцами каких-либо опросов французских граждан. А послужной список Джонсона и запрос к его начальнику по предыдущему месту службы ничего предосудительного не выявили. Вскоре Джонсон получил необходимый допуск.
Теперь во время своих дежурств внутри курьерского центра он помогал офицеру разбирать почту и раскладывать по стеллажам плотные конверты с красными и синими сургучными печатями. Но поодиночке входить в сейфовую комнату было категорически запрещено. Даже офицерам. И только они знали шифркод висячих замков и имели ключ от внутренней двери. Решение проблемы замков стало новой первоочередной задачей, причем со многими неизвестными.
Виктор снабдил Джонсона коробочкой с пластилином, чтобы, если представится случай, сделать слепки ключа к замку от внутренней двери. И такой случай представился. Как-то дежурный офицер открыл дверцу шкафчика, прикрепленного к стене возле внутренней двери, и Джонсон успел заметить, что там лежит запасной ключ. В следующее дежурство, улучив момент, когда офицер был занят сортировкой корреспонденции, он незаметно вынул ключ из шкафчика и, сделав целых три слепка, так же незаметно вернул ключ на место. Спустя пару недель Виктор вручил ему новенький блестящий ключ, выточенный в Москве.
С шифром для висячих замков было сложнее. Находясь за спиной дежурного офицера, Джонсону никак не удавалось подсмотреть, какие тот набирает числа, чтобы получить нужную комбинацию. Однако обстоятельства и здесь помогли. По истечении какого-то времени, в соответствии с инструкцией по безопасности, шифркод был обновлен. А только что возвратившийся из отпуска капитан, пришедший на дежурство, нового шифра не знал.Он позвонил другому офицеру, который сначала отказался сообщить новый шифр по телефону. Но после некоторых колебаний согласился назвать числа, которые при сложении со старыми составляли новый шифр. Записав на листке бумаги продиктованные по телефону числа и тут же сложив их с прежними, капитан без труда открыл первую дверь. А листок небрежно бросил в мусорную корзину. "Вас можно поздравить, - сказал Виктор, когда Джонсон передал ему этот листок. - Настало время, чтобы вы вызвались дежурить по ночам с субботы на воскресенье".
В парижской резидентуре КГБ, которой руководил А.И. Лазарев, в то время полковник, давно определили, что это оптимальные часы для возможного проникновения в сейфовую комнату. В дневное время охрану курьерского центра обязательно несли два человека. Один снаружи. Другой - внутри. Только в ночную смену да по воскресеньям в центре оставался один охранник. У сотрудников охраны особенно непопулярны были дежурства в ночь с субботы на воскресенье, лишавшие их возможности развлечься где-нибудь на Пигаль или в иных злачных местах Парижа. Оптимизма не прибавило тут даже решение начальства предоставлять за эти дежурства на неделе два выходных.
По совету Виктора Джонсон предложил свои услуги в качестве постоянного дежурного, мотивируя это необходимостью возить жену на медицинские процедуры по будним дням. Предложение было принято к всеобщему удовольствию.
Решающий момент
Частота встреч с Джонсоном нарастала. Виктор выяснял у него, не видно ли где в укромных местах каких-нибудь предметов или проводов, свидетельствующих о наличии сигнальной системы на случай проникновения в сейфовую комнату в нерабочее время. А на одной из встреч он познакомил Джонсона со своим напарником Феликсом.
Феликс Иванов, тоже выпускник МГИМО, окончивший институт через пару лет после Виталия Уржумова, был международным чиновником в ЮНЕСКО, размещающемся в Париже специализированном учреждении ООН. Самой судьбой ему было предназначено стать чекистом. И не только потому, что родители назвали его, как Дзержинского, Феликсом. Он и на свет появился 20 декабря, в день рождения СВР.
Именно Феликсу предстояло осуществлять связь с Джонсоном при передаче хранящихся в курьерском центре материалов. На своем "пежо-404" с обычным парижским номерным знаком, специально приобретенным для проведения операции, он не раз провез Джонсона по местам предстоящих ночных встреч. С точностью до минуты обговорил их время, согласовал условные знаки на случай опасности. А после того как Джонсон сообщил, что сумел свободно открыть обе двери в сейфовую комнату и пройтись вдоль стеллажей, приподнимая с них некоторые конверты, Феликс привез на очередную встречу с ним два синих чемоданчика компании "Эр Франс". Таких же, как чемоданчик, в котором Джонсон приносил на ночные дежурства свою еду.
Один чемоданчик он вручил Джонсону, чтобы в назначенный срок тот вложил в него документы из сейфовой комнаты. "А когда вы мне его передадите, возьмете другой, вот с таким набором". И Феликс раскрыл второй чемоданчик, в котором находились бутылка коньяка, несколько бутербродов, яблоки и завернутые в салфетку четыре белых таблетки. "Коньяк специальный, - пояснил Феликс. - Если к вам кто-то неожиданно придет, угостите его, и он быстро уснет. После этого вы сможете спокойно выехать на встречу, чтобы получить обратно документы. Если нужно будет выпить и вам, то предварительно примите две таблетки. Еще две - через пять минут. Они предотвратят опьянение и сон".
Первая операция по выемке документов из центра курьерской связи состоялась в ночь с 15 на 16 декабря 1962 г. Джонсону понадобилось меньше десяти минут, чтобы войти в сейфовую комнату, заполнить чемоданчик пакетами, а затем закрыть ее и наружную дверь. Сев в свой старенький "Ситроен", он направился к месту встречи.
Как и было условлено, ровно в 0.15 он передал чемоданчик Феликсу. А в это время в небольшой комнате на 3-м этаже советского посольства в Париже уже была готова к работе группа высококлассных специалистов, прибывших из Москвы. Через Алжир, чтобы не привлекать излишнего внимания. Они знали, что в распоряжении у них будет немногим более часа, чтобы, не повредив печати, вскрыть пакеты, сфотографировать содержимое, а затем снова закрыть их, возвратив на место печати так, чтобы никто ничего не заподозрил.
В 3.15, минута в минуту, соблюдая установленный график, Феликс остановил свою машину на неприметной дороге возле кладбища, где возвратил чемоданчик с пакетами ожидавшему его Джонсону.
Через неделю, в ночь с 22 на 23 декабря, была проведена повторная выемка документов. И тоже успешно. На этот раз Джонсон заполнил чемоданчик конвертами других образцов, которые были привезены курьерами в самые последние дни.
На следующей встрече с Джонсоном, состоявшейся после католического Рождества, отмечаемого 25 декабря, Феликс выглядел необычно торжественно. И было отчего. "От имени Совета Министров СССР, - сказал он, обращаясь к Джонсону, - мне поручено поздравить вас по случаю огромного вклада, сделанного вами в дело мира. В знак признания ваших заслуг вам присвоено офицерское звание "майор". Он также передал Джонсону денежное вознаграждение, пожелав хорошо отдохнуть на рождественских каникулах.
Разведка уже только одной этой операцией оправдала свое существование перед государством.
Так оценил операцию парижской резидентуры по проникновению в центр курьерской связи американских вооруженных сил в Европе бывший заместитель начальника Первого главного управления (внешней разведки) КГБ СССР генерал В.Г. Павлов. Он, кстати, и предложил дать этой операции название "Карфаген".
Значение сведений, полученных уже на первых этапах этой операции, было так велико, что круг знавших о ней лиц был до предела ограничен. И сам В.Г. Павлов узнал о ней лишь благодаря тому, что перед отъездом в командировку его шеф предупредил о возможном поступлении из Парижа материалов особой секретности, которые надлежит быстро обработать и направить в адрес первого лица в государстве, то есть Н.С. Хрущева.
В своих мемуарах, опубликованных в 2000-м году, В.Г. Павлов сообщает, что в конце февраля 1962 г. такие материалы действительно поступили. "Взглянув на первый же документ, - пишет он, - я был изумлен: это был мобилизационный план американского главного командования на случай подготовки и начала военных действий Запада против стран Варшавского договора. В документе излагалось распределение задач и целей атомных ударов по базам, промышленным центрам и крупным городам Советского Союза и его союзников по ОВД. Определялись средства и подразделения американских ядерных сил в Европе, военные корабли и подводные лодки флота США, цели и объекты ядерных ударов, отведенные союзникам по НАТО... При этом предусматривалось, что в случае продвижения советских армий в Западную Европу или еще только угрозы такого советского наступления могут быть нанесены ядерные удары по конкретным целям на территориях европейских стран-союзников США".
В мемуарах указывается также, что одновременно с докладной и материалами, направленными руководству страны, специальному подразделению КГБ - 8-му Главному управлению, занимавшемуся криптографическими делами, были переданы материалы, раскрывающие шифрсистемы, применявшиеся в то время в армии США и НАТО. "Сами американцы, - пишет В.Г. Павлов, - оценивая факт утери шифрматериалов, отмечали позднее, что нанесенный США ущерб ничем не может быть возмещен".
Такое впечатление оставили у бывшего зам. руководителя советской внешней разведки результаты только одной выемки документов из сейфовой комнаты. А их было восемь!
Генштаб СССР был центральным органом военного управления страны. По понятным причинам не все проводимые им операции были известны широкой общественности. Некоторые носили статус повышенной секретности.
Операция «Березино»
В годы Великой Отечественной войны Генштаб СССР провел множество операций, но секретных среди них было не так много. Самыми успешными из таковых стали операции «Монастырь» и «Березино». По задумке разведывательного управления Генерального штаба и смежных спецслужб решено было слегендировать существование в Советском Союзе подпольной организации «Престол», сочувствующей немцам.
Ключевую роль в разработке сыграл завербованный ещё в 1929 году эмигрант Александр Демьянов.
Завербованный советской контрразведкой, в ходе операции «Монастырь», он способствовал поимке немецких разведчиков и отправке в Германию дезинформации. Немецкая разведка доверяла Дементьеву, у них он проходил под псевдонимом «Макс», для советской разведки он был «Гейне».
18 августа 1944 года он радировал своему немецкому «начальству» о том, что в районе реки Березины попал в окружение большой отряд вермахта. Командовал этим «отрядом» подполковник Шерхорн («Шубин»).
Успеху операции «Березино» способствовало то, что в ней были задействованы реальные немецкие офицеры, перешедшие на сторону РККА. Они убедительно изображали уцелевший полк, а парашютисты-связные немедленно перевербовывались контрразведкой, включаясь в радиоигру.
По архивным данным, с сентября 1944 года по май 1945 года немецким командованием в наш тыл было совершено 39 самолето-вылетов и выброшено 22 германских разведчика (все они были арестованы советскими контрразведчиками), 13 радиостанций, 255 мест груза с вооружением,обмундированием, продовольствием, боеприпасами, медикаментами, и 1 777 000 рублей. Снабжение «своего» отряда Германия продолжала до самого конца войны.
Операция «Анадырь»
«Анадырь» - кодовое название секретной операции Генштаба СССР по доставке на Кубу советских ракет, авиационных бомб и боевых подразделений. Общая численность советской группы войск составляла 50 874 человека личного состава и до 3000 человек гражданского персонала. Кроме того, необходимо было перевезти свыше 230 000 тонн материально-технических средств.
Первый транспорт вышел на Кубу 10 июля 1962 года. Для сохранения секретности американской разведке операцию подали под видом стратегического перебазирования сил армии СССР в разные районы её официального присутствия. Для пущей дезинформации корабли министерства морского флота СССР с муляжами танков, орудий и другой техники отправлялись из разных портов СССР.
Всем, за исключением высших офицерских чинов, было объявлено о том, что груз отправляется на Чукотку. Отсюда и называние операции - «Анадырь».
Порт Анадыря указывался и во всех сопроводительных документах. В порты отправки приходило большое количество зимней одежды, валенок, дубленок, шуб.
Участник тех событий, сержант ракетной части 14119 в городе Дарница Виктор Костюхевский вспоминал: «Секретность была невероятная. Почти никакой информации. Подписывалась бумага о том, что каждый отдельный солдат готов исполнить свой интернациональный долг на территории другой страны. Всё. Больше никаких подробностей».
Только 14 октября 1962 года, проанализировав аэрофотосъемку, в ЦРУ поняли, что на Кубе установлены советские баллистические ракеты. До этого, даже несмотря на донесения информаторов, США не были окончательно уверены в том, что над Кубой раскрылся советский «ядерный зонтик».
Операция «Вьетнамский бросок»
Участие советских войск во Вьетнамской войне долгое время не афишировалось. Несмотря на то, что современные голливудские фильмы изображают «красного» спецназовца чуть ли не главным врагом «янки», присутствие советских военных во Вьетнамской войне носило секретный статус.
СССР принял решение об отправке своих военных во Вьетнам только после того, как 2 марта 1965 года США начали регулярные бомбардировки Северного Вьетнама.
Советский Генштаб начал широкомасштабные поставки военной техники, специалистов и солдат во Вьетнам. Конечно, все происходило в условиях строжайшей секретности. По воспоминаниям ветеранов, перед вылетом солдат переодевали в гражданскую одежду, их письма домой проходили такую жесткую цензуру, что попади они в руки постороннего человека, последний смог бы понять лишь одно: авторы отдыхают где-то на юге и наслаждаются своим безмятежным отпуском.
Из СССР во Вьетнам прибыло шесть с небольшим тысяч офицеров и около 4000 рядовых. Эти цифры наглядно показывают, что быть «главным врагом» для полумиллионной армии США «советский спецназовец» не мог. Кроме военных специалистов СССР отправил во Вьетнам 2000 танков, 700 легких и маневренных самолетов, 7000 минометов и орудий, более сотни вертолетов и многое другое. Практически вся система ПВО страны, безупречная и непроходимая для истребителей, была выстроена советскими специалистами на советские средства. Проходило также и «выездное обучение». Военные училища и академии СССР обучали вьетнамских военнослужащих.
«Африканский спецназ»
О том, что советские военные воевали в Африке, долгое время было не принято говорить. Больше того, 99% граждан СССР не знали о том, что в далекой Анголе, Мозамбике, Ливии, Эфиопии, Северном и Южном Йемене, Сирии и Египте был советский военный контингент. Конечно, доносились слухи, но к ним, не подтвержденным официальной информацией со страниц газеты «Правда», относились сдержанно, как к байкам и домыслам.
Между тем, только по линии 10-го Главного управления ГШ ВС СССР с 1975 года по 1991 год через Анголу прошли 10 985 генералов, офицеров, прапорщиков и рядовых.
В Эфиопию за это же время были командированы 11 143 советских военнослужащих. Если учитывать еще и советское военное присутствие в Мозамбике, то можно говорить больше чем о 30 000 советских военных специалистов и рядового состава на африканской земле.
Однако, несмотря на такие масштабы, солдаты и офицеры, исполнявшие свой «интернациональный долг» были как будто несуществующими, им не давали орденов и медалей, об их подвигах не писала советская пресса. Их словно не было для официальной статистики. В военных билетах участников африканских войн, как правило, не было никаких записей о командировках на африканский континент, а просто стоял неприметный штампик с номером части, за которым скрывалось 10-е управление Генштаба СССР.
Генеральный штаб Советского Союза являлся основным военным органом страны. По этой причине многие операции, проводимые под его командованием, держались под секретом. Лишь спустя годы общественность узнала о них.
Операция "Березино"
Самыми успешными операциями, проведенными Генштабом СССР в годы Великой Отечественной войны, были “Березино” и “Монастырь”. План разведуправления Генштаба и спецслужб заключался в том, чтобы убедить противника в существовании на территории СССР организации “Престол”, осуществляющей тайную поддержку немцам.
Существенную помощь в создании легенды сыграл Александр Демьянов, которого завербовали еще в 1929 году.
Александр Демьянов, известный немецкой разведке под псевдонимом “Макс”, а советским спецслужбам, как “Гейне”, принял участие в операции “Монастырь”, во время проведения которой, отправлял в штаб противника дезинформацию согласно плана, специально разработанного спецслужбами Советского Союза.
В августе 1944 года, он также принял участие в операции “Березино”, суть которой заключалась в том, что в штаб немцев была передана информация о якобы укрывшимся в болотистой местности возле реки Березина немецкого полка, который очень нуждается в оружии, продовольствии, а также поддержке центра.
В операции принимали участие немецкие офицеры, которые были ранее завербованы, что обеспечило успех мероприятию. Все десантирующиеся связисты также переманивались на сторону Красной Армии.
Чуть больше, чем за полгода противником было совершено 39 вылетов, в результате которых на территорию Советского Союза было выброшено более двадцати шпионов, более десяти радиостанций, более двухсот пятидесяти единиц с оружием, амуницией, продовольствием и более полутора миллионов рублей.
Радиоигра, равно как и снабжение несуществующего немецкого отряда, продолжалось до мая 1945 года.
Операция "Анадырь"
Другой секретной операцией Генштаба СССР была операция по доставке советских ракет, авиационных бомб и десанта на Кубу, проведенная под кодовым названием “Анадырь”. Помимо свыше пятидесяти тысяч человек, необходимо было также переправить более двухсот тонн техники и других вещей.
Осуществление операции началось в июле 1962 года. Для американской разведки все было представлено так, как будто силы армии СССР начали стратегическую передислокацию в другие места, дозволенного пребывания военной техники Советского Союза. Чтобы все выглядело наиболее правдоподобно на корабли, отплывавшие из СССР, погружали муляжи орудий, танков и прочей военной техники. Никто, кроме высшего военного состава не был в курсе основной миссии, для остальных, корабли шли на Чукотку.
В качестве конечного пункта во всех сопроводительных документах был указан порт Анадыря.
То, что Советский Союз установил на Кубе баллистические ракеты стало известно только в октябре 1962 после того, как сотрудники ЦРУ провели тщательный анализ съемки местности с воздуха.
Операция "Вьетнамский бросок"
Об участии Советского Союза в войне во Вьетнаме долгое время умалчивалось.
Решение об отправке отрядов во Вьетнам было принято только в марте 1965 года после начала регулярных бомбардировок северной части государства США.
Генштабом Советского Союза были организованы поставки во Вьетнам не только военного снаряжения и техники, но и специалистов и военных. Все это проводилось в рамках строжайшей секретности.
Перед отправкой в далекую страну солдаты проходили специальную подготовку, их переодевали в гражданскую одежду и учили правильно писать письма так, чтобы постороннему казалось, что писавший находится на отдыхе возле моря.
В общей сложности СССР отправил во Вьетнам более шести тысяч офицеров и четыре тысячи солдат. Из техники Советский Союз отправил две тысячи танков, семьсот самолетов, а также семь тысяч единиц огневой техники.
Также СССР организовал своего рода выездные курсы. Учебный состав военных академий и училищ проводил обучение вьетнамских солдат.
"Африканский спецназ"
Долгое время граждане СССР даже не подозревали, что советские солдаты сражаются в далекой Африке. Слухи об этом, конечно же, ходили, но их расценивали, как выдумку, поскольку официального подтверждения им не было.
Несмотря на это, только по линии Главного управления ГШ ВС СССР в промежуток между 1975 и 1991 годами по территории Анголы прошли почти что одиннадцать тысяч солдат Советской Армии.
Также примерно столько же было командировано в Эфиопию. С учетом присутствия советских солдат в Мозамбике, можно сказать, что в Африке в то время находилось более тридцати тысяч военных из Советского Союза.
Несмотря на масштабность, находившиеся на землях Африканского континента солдаты и офицеры словно не существовали, их подвиги нигде не освещались, и медали и ордена им не вручали. Они были словно невидимки. Даже в военных билетах информация об участии их владельцев в военных действиях в Африке не указывалась. Единственное, что можно было в них увидеть это небольшой штамп. Под штампом с указанием части, где служили неизвестные герои скрывалось 10 управление Генштаба СССР.
Довольно широко известны операции советской разведки, проведенные на Западе. О них писали и ветераны разведки, и иностранные историки, и журналисты, и перебежчики.
Между тем еще в ходе Гражданской войны, а также после ее окончания советская разведка провела немало интересных и важных по своему значению операций.
Расскажем об одной операции, проводившейся вскоре после Гражданской войны, когда обстановка на Дальнем Востоке была еще неустойчивой. В октябре 1922 года Красная Армия под командованием И.П. Уборевича освободила Спасск, Волочаевск и Хабаровск, а также Владивосток. Разрозненные остатки Белой армии отступили в Корею, Шанхай и Маньчжурию. Однако на территории Приморья и Дальнего Востока осела американская и японская агентура, продолжали активно действовать подпольные диверсионно-террористические формирования.
Больше года прошло со дня освобождения Дальнего Востока от интервентов, но обстановка в крае продолжала оставаться неспокойной. Активно действовали крупные, хорошо вооруженные отряды террористов, которые прятались в лесах и нападали на села, кооперативы, небольшие милицейские участки, транспорт, перевозивший деньги, почту и продовольствие, перерезали линии связи, взрывали мосты. В некоторых районах они чувствовали себя почти полновластными хозяевами. В этих выступлениях просматривались незримая руководящая рука и определенный «почерк». Однако от террористов, попадавших в плен, никак не удавалось добиться, кто их возглавлял. Лишь немногие из арестованных невнятно бормотали о каком-то «Таежном штабе». Но никто не знал, где этот штаб, кто им командует, как поддерживается связь между ним и подпольными формированиями.
Наконец захваченный в плен бывший белый офицер рассказал, что «Таежный штаб» действительно существует, хотя его точное расположение ему неизвестно. Удалось установить и одну важную деталь: штаб - не последняя инстанция. Все указания, деньги, оружие присылались из Харбина. Там и следовало искать руководящий центр подполья.
Харбин считался главным городом зоны КВЖД - Китайско-восточной железной дороги, находившейся под юрисдикцией России. Харбин называли столицей «Желтой России». Теперь здесь сосредоточились остатки колчаковской армии, войск атамана Семенова, барона Унгерна, Дитерихса, множество беженцев.
Эмиграция жила своей жизнью: богатые, успевшие вывезти свое добро или прихватить чужое, благоденствовали, бедные - бедствовали. Нищета, даже среди бывшего офицерства, была ужасающей. Не случайно харбинские тюрьмы заполнились русскими, а многие офицеры подались в наемники к китайским генералам, беспрерывно воевавшим между собой. В этой обстановке японцы искали среди русского офицерства людей, готовых служить им. В их числе оказались и профессиональные высокообразованные военные - генералы, полковники и боевая, готовая на любые рискованные действия, молодежь. Одни шли за деньги, других влекла идея «Белой России». Но о том, что все они работают на японцев, знала лишь небольшая группа людей, связанных с японской резидентурой, остальные считали, что служат монархическим силам.
В задачи создаваемых японцами формирований входили дестабилизация положения на Дальнем Востоке, его отрыв от России и, конечно же, сбор военной и политической информации.
Военный отдел Харбинского монархического центра возглавляли генерал Кузьмин и профессиональный контрразведчик, бывший представитель Императорской ставки в международном разведбюро в Париже, а затем начальник Особого отдела армии Верховного правителя России А.В. Колчака, полковник Жадвоин, «спонсором» которого являлся японский резидент Такаяма.
Только что созданная резидентура советской разведки в Харбине получила задание осуществить «агентурное проникновение» в этот отдел с целью получения секретной информации о его деятельности.
Вскоре разведчики убедились, что со стороны к Военному отделу не подступиться. Пришлось искать человека, уже работающего там. С большим трудом чекистам удалось приобрести надежного помощника - Сомова, однако он не имел доступа к оперативным планам отдела. Приобрести же агента в руководящем звене казалось делом неосуществимым, так как там все люди были проверенные, закаленные в боях с большевистской властью, Красной армией.
И все же поиски подходящей кандидатуры продолжались. От Сомова узнали, что есть в отделе некий подполковник Сергей Михайлович Филиппов. Во время Гражданской войны служил у Колчака, считался опытным, знающим офицером, пользовался авторитетом как военный специалист, был в курсе всех операций. И еще одна деталь, за которую так и хотелось ухватиться, - Филиппов отрицательно относился к зверствам таежных банд, иногда сдерживал их активность, за что кое-кто из офицеров считал его чуть ли не «пособником» красных. Решили глубже изучить его и привлечь к сотрудничеству. Методы вербовки в те годы были не очень хитроумными, но нередко давали нужный эффект. Прежде всего привлекали тех, кто подавал заявления о возвращении на родину и своим трудом хотел заработать это право. А так как времена были суровые, то иной раз приемы применялись, как говорят, «жесткие». Например, намекали, что в случае отказа от сотрудничества могут пострадать родные, живущие в России.
Нуждавшихся в деньгах и не собиравшихся возвращаться вербовали, как правило, «втемную» от имени американской или японской разведок. Метод этот был хорош тем, что информация от таких агентов всегда поступала правдивая: никто не решался обманывать японцев и американцев, знали, что те скоры на расправу.
Филиппов возвращаться на родину не собирался, жил скромно, нужды в деньгах не испытывал. Единственная зацепка - его «либерализм» - пока была слишком эфемерна. Но вскоре от Сомова узнали, что жена и дочь Филиппова живут во Владивостоке, и туда ушла депеша с просьбой разыскать их.
Тем временем и противник не дремал. Однажды взволнованный Сомов, придя на встречу, протянул оперработнику местную эмигрантскую газету. Ткнув пальцем в одну заметку, сказал:
Читайте!..
В заметке сообщалось о том, что беженец из Владивостока, бывший красноармеец Мухортов, рассказал о расправе над семьями офицеров. Перечислялись женщины и дети, которых чекисты казнили, отрубив им головы. Среди них были жена и дочь Филиппова.
Вы понимаете, в каком он сейчас состоянии? Он поклялся люто мстить советской власти.
Заметка сразу же вызвала у разведчиков сомнения. Во-первых, сам факт казни детей был сомнителен, а во-вторых, чекисты расстреливали своих противников, а не рубили им головы - это был чисто китайско-японский метод казни. Одному из работников резидентуры удалось разыскать Мухортова, познакомиться с ним. В умело построенной беседе (от имени шайки контрабандистов, якобы собиравшихся привлечь Филиппова к сотрудничеству) чекист выяснил, что Мухортов никакой не красноармеец, а беглый уголовник, и заметку подписал за деньги, полученные от человека, который по описанию был очень похож на полковника Жадвоина. Стало ясно, что, ценя Филиппова как специалиста и опасаясь за его лояльность, японцы и белая контрразведка решили удержать его таким способом.
Разведчик сумел было убедить Мухортова встретиться с Филипповым и рассказать о лживости заметки, как вдруг Мухортов выхватил пистолет и с криком: «Ах ты, гад, чекист! Я тебя видел в ЧК, когда на допрос водили!» - набросился на него. В завязавшейся схватке Мухортов был убит, резидентура потеряла важного свидетеля, К тому же из Владивостока поступила обескураживающая новость, что жена и дочь Филиппова «проживающими в городе не значатся».
Несколько дней спустя Сомов явился на встречу с двумя важными сообщениями. Во-первых, Филиппов поделился с ним тем, что, желая лично отомстить большевикам за гибель семьи, он сам идет в рейд через границу в составе отряда полковника Ширяева. Более того, Сомову удалось узнать время и место перехода отрядом границы. Кроме того, Филиппов в разговоре с Сомовым упомянул, что фамилия его жены вовсе не Филиппова, а Барятинская, из чего следовало, что предыдущие поиски шли в ложном направлении. В ту же ночь во Владивосток ушла срочная информация. Отряд Ширяева беспрепятственно пропустили через границу, «вели» несколько километров, а затем в короткой схватке полностью разгромили, Ширяев бежал. Филиппова удалось взять в плен.
Несколько дней местные чекисты, используя материалы, поступившие из резидентуры, упорно и настойчиво работали с ним, добиваясь добровольного перехода его на свою сторону, но безрезультатно. Во время одного из допросов он заявил:
Вы со мной ничего не сделаете. Самое страшное, что может испытать человек, я уже испытал - насильственную смерть самых близких мне людей.
Вы ошибаетесь, Сергей Михайлович, - поправил его оперработник, - мы не мстим невинным людям.
Но моя жена и дочь зверски убиты! - воскликнул Филиппов.
Вместо ответа чекист встал, подошел к двери и открыл ее:
Елена Петровна, Ирочка! Идите сюда!
Жена и дочь бросились на грудь ошеломленному Филиппову.
Когда ему стала известна подоплека затеянной японцами и белой контрразведкой против него провокации, он без колебаний дал согласие на сотрудничество с советской разведкой и поклялся честью офицера до конца служить ей. Воспользовавшись легендой об удачном побеге из окружения и обратном переходе границы, Филиппов вскоре вернулся в Харбин. Теперь у него была еще и слава «боевого партизана».
Вскоре, выполняя задание чекистов, С.М. Филиппов подготовил хорошо продуманную и обоснованную докладную записку на имя руководства Военного отдела. В ней, ссылаясь на многочисленные провалы и поражения белогвардейских отрядов, вызванные отсутствием своевременной информации, единого плана действий и должной координации работы, он предлагал создать информационный центр и выделить сравнительно небольшую сумму для его успешной работы. План одобрили и дали деньги.
Военный отдел выделил в распоряжение Филиппова несколько связных, которые систематически пробирались через границу, встречались с руководителями отрядов в Приморье, получали от них информацию и доставляли ее в Харбин. Филиппов ее обрабатывал и препровождал в штаб, но и резидентура во Владивостоке также стала получать и сообщать в Центр важные и своевременные данные о бандах, готовящихся к переброске, о времени и маршрутах, о лазутчиках и эмиссарах противника.
Через Филиппова стало также известно, что для координации повстанческой деятельности в «Таежный штаб» направляется жестокий и беспощадный поручик Ковалев. Это сообщение было одним из последних. В резидентуру поступили данные, что обеспокоенная многочисленными провалами контрразведка белых и японской миссии заподозрила Филиппова в предательстве. Кольцо вокруг него сжималось. Было решено вывести агента из Военного отдела и использовать ситуацию дли его проникновения в «Таежный штаб» с целью разгрома.
Операция прошла успешно. Удалось инсценировать похищение Филиппова и его «убийство чекистами». По «невинно убиенному рабу Божию Сергею» в штабе отслужили панихиду. Подозрения с него были сняты, и все операции, задуманные и спланированные с его участием, продолжались без каких-либо изменений.
Поручика Ковалева чекисты захватили после перехода границы, и по его удостоверению (на вымышленное лицо) в «Таежный штаб» направился Филиппов. Это было рискованно - весть о его «гибели» могли дойти до «таежников». Но игра стоила свеч.
В помощь Филиппову выделили группу пограничников и бывших партизан в составе двенадцати человек, комиссаром которой стал владивостокский чекист И.М. Афанасьев. Подготовку группы осуществлял будущий известный советский разведчик Д.Г. Федичкин. Этот человек заслуживает того, чтобы о нем сказать особо.
В его биографии - партизанская и подпольная работа в тылу у белых и японцев, разведывательная работа в предвоенные годы в Латвии и Польше, арест и заключение в польскую тюрьму. Затем, в годы Второй мировой войны, - работа на территории Болгарии, после войны - руководство резидентурой в Риме и долгие годы, посвященные воспитанию новых поколений разведчиков…
Но вернемся к событиям вокруг «Таежного штаба». Отряд Филиппова - Афанасьева успешно добрался до него. Вскоре разведчики были в курсе всех вопросов подготовки восстания. Под предлогом «сохранения сил» удалось уговорить руководство «штаба» сократить текущие операции, проще говоря - бандитские налеты. Однако это вызвало подозрение у некоторых руководителей. Существовало также опасение, что в «штабе» появится кто-либо из белогвардейцев, знавших о миссии Ковалева и об «убийстве» Филиппова. Расправа над агентом и его товарищами могла произойти в любой момент. Эти обстоятельства заставили ускорить ликвидацию «штаба». Операция, которую провели с этой целью Филиппов и Афанасьев, вряд ли имеет аналоги в истории разведки.
Филиппов, страстный фотограф-любитель, всегда носил с собой фотоаппарат. По его предложению руководители «Таежного штаба» расположились для группового фотографирования. Рядовые, в том числе члены его отряда, стояли в стороне; их очередь была следующей. Отряд Филиппова замер в ожидании условного сигнала командира. И вот вспыхнул магний. В тот же момент раздались выстрелы, и главари «штаба» были уничтожены. Остальные, растерявшись, сдались без сопротивления. Лишь одному бандиту удалось скрыться и добраться до Харбина, где он и доложил о происшедшем.
Оказавшись единственным «представителем» «Таежного штаба», Филиппов принял срочные меры для предотвращения восстания и для ликвидации оставшихся отрядов. Положение в Приморье стабилизировалось.
В 1925 году во Владивостоке состоялся судебный процесс по делу эмиссара Ковалева и выявленных с помощью группы Афанасьева - Филиппова руководителей белогвардейского подполья, которые должны были возглавить намечавшееся восстание. На нем была полностью разоблачена подрывная деятельность белогвардейских организаций и «центров» в Приморье.
5 ноября, в России отмечают День военной разведки. Дата выбрана не случайно: именно с этого дня ведет свою историю Главное разведывательное управление (ГРУ) Генштаба Вооруженных Сил РФ. Но лишь в 2005 году праздник был учрежден приказом министра обороны.
Во времена Киевской Руси вести разведывательные дела считалось государственно важным. Тогда сбором данных занимались послы, гонцы, жители пограничных областей и воинские отряды. Да и княжеские дружины не обходились во время похода без дозорных. В 1654 году при царе Алексее Михайловиче был основан Приказ тайных дел. При Александре I в. 1810 году была создана экспедиция секретных дел, позже она была переименована в Особенную канцелярию при военном министерстве.
В истории России есть немало имен, благодаря которым становились возможными многие крупные сражения, революции, самые разные потрясения. Те успешные спецоперации, которые выполнялись одним человеком, в обычной жизни могли осуществиться лишь силами десятков людей. Имена многих героев разведывательных групп прогремели на весь мир, некоторые же до сих пор не рассекречены. В годы Великой Отечественной войны внешнюю разведку возглавлял генерал-лейтенант Павел Фитин.
«Снег»
Главная задача операции - предотвратить или хотя бы осложнить принятие правительством Японии решения о нападении на Советский Союз. И здесь свою роль должны были сыграть Соединенные Штаты. Один из участников этой операции - советский разведчик Виталий Павлов - позднее написал книгу «Операция «Снег». В подготовке этой операции также участвовал советский разведчик Исхак Ахмеров, который во второй половине 1930-х годов работал разведчиком-нелегалом в США, а в 1942–1945 годах там же возглавлял нелегальную резидентуру.
«Монастырь»
Эта операция продолжалась четыре года (с 1941 года по 1944 год) и стала одной из самых успешных за все время войны.
Советские спецслужбы проникли в агентурную сеть Германии Абвера, которая действовала на территории Советского Союза. Генерал-лейтенант Судоплатов и его помощники Ильин и Маклярский создали легенду о существовании в СССР организации, желавшей победы немцев. Решили использовать советского разведчика Александра Демьянова, который ранее имел контакты с немецкими агентами. Сдавшись фашистам за линией фронта, он сказал, что желает помочь немцам в победе и назвался членом организации «Престол». Демьянов прошел тщательную проверку и допросы от немцев, даже был имитирован расстрел.
«Цитадель»
Рудольф Ресслер по кличке Люци был одним из самых эффективных и результативных агентов. Он стал работать на советскую разведку в 1942 году. Люци узнавал и передавал важнейшие данные о вооружениях и маневрах фашистов. Собственно, и его информация внесла огромный вклад в победу Советской армии на Курской дуге. В части сражения наступательной операции «Цитадель» Ресслер передавал информацию и о немецкой технике. Именно он сообщил Москве характеристики танка «Пантера».
«Красная капелла»
В годы Второй мировой войны в Европе работала обширная антифашистская разведывательная сеть, которая позднее получила название «Красная капелла». В состав этой сети входили разведчики и участники Сопротивления из разных стран, в том числе и агенты Главного разведывательного управления. Советский разведчик Анатолий Гуревич был одной из ключевых фигур в операции. В свое время, еще в марте 1940 года, он доложил Москве о том, что Германия готовится к войне с СССР. А в 1941 году Гуревич заранее сообщил о планируемом наступлении немцев на Кавказ и Сталинград. Благодаря этой информации Советская армия смогла отразить большое количество ударов.
«Крона»
Ян Черняк также был весомым разведчиком для СССР. Он создал на территории Германии разведывательную сеть под кодовым названием «Крона» в начале 1940 года. Он смог завербовать более двух десятков агентов, которые добывали важнейшую информацию о разработках немецкого вооружения и стратегических планах Гитлера.
Примечательно, что в 1941 году Черняк добыл для советского командования копию плана «Барбаросса». Благодаря агентам Черняка, удалось создать радиолокационные станции, которые противодействовали налетам фашистских самолетов. Черняк со своими агентами доставал сведения о немецком вооружении, о разработках реактивного и химического оружия, о радиотехнических разработках. За один лишь 1944 год он передал более 12 000 листов с детальной технической информацией и более 60 образцов радиоаппаратуры. Накануне Курской битвы Черняк передал информацию о новейших на тот момент немецких танках «Тигр» и «Пантера». В отличие от «Красной капеллы», разоблаченной гитлеровской контрразведкой, агентурная сеть «Крона» смогла избежать этой участи. Отметим, что ни один из агентов Черняка не был разоблачен.
В современной России военные разведчики опираются на богатейший опыт своих предшественников. Немало знаний и навыков, конечно же, они приобретают в ходе собственного прохождения службы. По статистике Минобороны за мужество и героизм, проявленные при выполнении поставленных задач, более 700 военных разведчиков удостоены звания Героя Советского Союза и Героя Российской Федерации.